18 марта в Могилевском драмтеатре состоялась премьера спектакля Саулиуса Варнаса «Тарелкин». Литовский режиссер предложил могилевскому зрителю диалог на тему зла, божественного начала и спасительной силы любви. «Поднимается занавес, — пишет автор рецензии, — и зритель попадает в ад, переполненный бесами, чертями, демонами и дьяволятами. Неудивительно, что в нем стоит удушливый запах тухлой рыбы и роятся назойливые насекомые».
На сцене появляются «мы» — безликие и послушные чиновники, которые вынуждены жить в складчину. «Скованные одной цепью» шагают в ногу, едят с руки и подчиняются одному кукловоду — генералу Варравину (Владимир Петрович).
Варравин — сильный мира сего. В его золотых перчатках — власть, к его золотым подошвам прилипли льстецы и подлизы. В руках генерала — лом и лопата: убить и закопать, но своего добиться. Все подчиняются Варравину, никто не смеет пойти против, кроме... Тарелкина (Николай Романовский). Молодой, энергичный, образованный и даже симпатичный, Кандид выпал из системы, решил обмануть своего хозяина.
Тарелкин украл важные бумаги и, чтобы ему это сошло с рук, инсценировал свою смерть. «Что такое смерть? — размышляет главный герой. — Конец всех счетов! И я кончил свои счета, сальдировал долги, квит с покровителями, свободен от друзей!..». У взбунтовавшегося коллежского советника планов — громадьё. Осуществить их он решает по поддельным документам Силы Силича Копылова.
Однако хитроумного Варравина и его подчиненных трудно обмануть — они верят во власть бумаги. Деньги, приказы, распоряжения, официальные документы — вот их реальность, из которой исключен живой человек. Тарелкин-Копылов тоже «исключен»: по бумагам оба человека умерли, следовательно, перед блюстителями закона — «упырь, сосун и кровопийца». Самое место ему в тюрьме...
Квартальный надзиратель Иван Расплюев (Василий Галец) очень надеется на благосклонность власти. «Георгиевский крест мне!» — требует он за поимку «вурдалака» у незримой верхушки. В одержимом желании выслужится любыми способами, «урвать» кусок каравая, Расплюев все ближе подходит к опасной черте. Не удивительно, что в конце спектакля он сходит с ума.
Помутился рассудок и у Варравина. Документы, которые все-таки отняли у Тарелкина, он жадно съедает на глазах у зрителей. Старшее поколение «демонов» ушло... Так где же выход?
Такова фабула постановки, теперь поговорим о её содержании...
То, что «Тарелкин» Саулиуса Варнаса — совершенно новый интеллектуальный и духовный уровень могилёвского театрального искусства, на наш взгляд, совершенно очевидно. После «Ночи Гельвера» Владимира Петровича ничего подобного на сцене областного драматического, увы, не случалось! Можно бесконечно рукоплескать маэстро Варнасу и кричать «браво» актёрам! Наконец-то, на «Мартконтакте» и город, и белорусский театр вообще будут представлены достойно. Хочется лишь надеяться, что спектакль оценят как критики, так и члены жюри.
Справедливости ради отметим, что постановку нельзя назвать простой — этот проект, прежде всего, фестивальный. Он не рассчитан на массового зрителя и, боимся предположить, вряд ли станет репертуарным. Сложная эстетика, философичность потребуют образованности и духовности. Зрителю неподготовленному, привыкшему к мыльным театральным операм спектакль может показаться и скучным, и неинтересным. Собственно, пустые кресла в зале на премьере (!) — лучшее тому подтверждение...
Но не это главное... Театр не должен опускаться до уровня зрителя, иначе он превратится в балаган. Всё-таки задача драматической сцены быть трибуной духовности, интеллекта и классического понимания Добра и Зла... Варнас как раз и продемонстрировал то, каким театр должен быть. Хотя и не наше дело петь «Тарелкину» осанну, мы ещё раз подчеркнём — спектакль неминуемо станет культурным и фестивальным событием.
Что в постановке поразило? Прежде всего, отсутствие конфликта на сцене... Хотя и говорит режиссёр о том, что конфликт так или иначе в спектакле присутствует, мы позволим себе частично с ним не согласиться... Конфликт, конечно, есть, но какой? На сцене бес-плут Тарелкин сражается со страшным, демоническим Варравиным. По сути, два разбойника делят добычу... Какое же здесь противостояние — меньшее зло сражается с большим!? Некому сочувствовать и некому рукоплескать! Героев в пьесе нет...
Это с одной стороны. С другой, все же конфликт есть... Как точно заметил Саулиус Варнас, его просто не может не быть... Только вот какой? Отвечая на этот вопрос, мы говорим: конфликт сцены со зрительным залом. Звучит парадоксально, но правдиво. Задумаемся: какова основная идея постановки? Чего в конечном итоге хочет добиться режиссёр от зрителей?
На наш взгляд, все «механизмы» спектакля работают на то, чтобы вызвать резкое непринятие, отторжения зла — до тошноты и до спазмов в желудке зритель должен ненавидеть мир тарелкиных и варравиных. А для начала ему необходимо понять — зло бывает многоликим и, чаще всего, оно рядится в золото (Варравин). Зло ищет себе оправдание, оно привлекательно, интересно (Тарелкин) и даже может увлечь за собой (как Тарелкин увлекает Маврушу), зло живёт трусостью и чванством (квартальный Расплюев); подлостью и невежеством (частный пристав Антиох Елпидифорович).
Наконец, зло собирается в той части ада, которую Данте почему-то пропустил, а Сухово-Кобылин заметил — чиновники-кровопийцы населяют самый центр преисподней. Страшнее их безликого племени нет никого! Саулиус Варнас изобразил их как толпу одинаковых — своеобразные замятинские «Мы», только с явными признаками бесовщины. Не то, чтобы могилёвский зритель встречался с бесовщиной каждый день, но, тем не менее, тип услужливого чиновника в этих «персонажах» угадывается совершенно определённо. Страшно, потому что правдиво, типично для нашей постсоветской реальности.
Ещё поразило прочтение образа Тарелкина... У Варнаса — он именно наш современник, у Сухово-Кобылина — Чичиков до истории, описанной Гоголем в «Мёртвых душах». В любом случае, проходимец! Кто же страшнее — Максим Кузьмич Варравин или Кандид Тарелкин? Вопрос вовсе не из разряда, кто сильнее — кит или слон? Ведь в спектакле демон Варравин сходит с ума, а Тарелкин не только выживает, но и становится сильнее. Новый тип зла подметил литовский режиссёр в Европе ХХI века — молодой, образованный человек без моральных принципов, готовый идти по головам.
Если Фигаро-Тарелкин в период Бомарше — всего лишь плут, то в период Варнаса — он «герой нашего времени». И это важно понимать — весь пафос постановки направлен не на уничтожение варравиных и расплюевых — их время прошло, а на моральное разоблачение тарелкиных. Зрителю продемонстрирован новый вид негодяя — так сказать, «негодяй из еврозоны — лощёный и чертовски привлекательный»! Раньше негодяи били по «м...де», бранились и ставили людей к стенке, теперь — льстят, улыбаются и бьют по карманам. И это удивительно современно, и это должно быть страшно, потому что иначе зло не победить.
В завершение скажем, о том, что вдохновило и придало надежды... Игра актёров была блистательной! Мы обычно скупы на комплименты, некоторым даже кажется, что предвзяты... Однако в отношении всех без исключения актёров Могилёвского драматического театра, занятых в спектакле «Тарелкин», никаких упрёков быть не может — выложились на сто процентов! Без кривляний и позёрства — с точным попаданием в характеры. И самое главное, мы увидели то, чего не было давно, — гармоничный актёрский ансамбль.
Отдадим должное Варнасу — он ещё раз показал то, на что действительно способны Василий Галец и Владимир Петрович. Гротескный образ Расплюева в исполнении Гальца достоин всяческих похвал — мы увидели яркий характер, а некоторые, я уверен, узнали в образе квартального надзирателя своих современников — соседей, сослуживцев. Петрович гениально сыграл Варравина ХХI века, не эстетизировал зло, добился его непринятия.
Григорий Белоцерковский придал спектаклю необходимый психологизм — показал природу чиновника изнутри, вывернул изнанку службы «не для чести». Очень органичны женские образы — игра Елены Кривонос и Екатерины Кондолевой в равной степени вызывает восхищение. И, наконец, Николай Романовский... Что ж, после этой роли его вполне можно назвать заслуженным Тарелкиным белорусской сцены... Браво, Романовский!
П. Леванович
