По первоначальному плану 2-я армия генерала Петра Багратиона именно через Могилев должна была пробиваться в Витебск на соединение с 1-й армией Михаила Барклая де Толли. В губернском центре были сосредоточены большие запасы продовольствия и фуража, амуниции и перевязочных материалов, плавсредств для эвакуации раненых и больных в южные уезды Могилевской губернии и в Черниговскую губернию. Главное же: по стационарному мосту в Могилеве можно было бы переправить армию на днепровское левобережье в случае неблагоприятного развития событий. Обладание переправой в Могилеве давало преимущества и Багратиону, и его преследователю «железному маршалу» Даву. Естественно, каждый из них стремился занять город раньше своего противника.
В письме могилевскому губернатору Дмитрию Толстому от 3 июля Багратион сообщал: «Наверное получите от меня весьма скоро корпус, весьма сильный под командою генерал-лейтенанта Раевского».
Однако и противник не дремал. Из оперативных бумаг и личной переписки Даву с Наполеоном за 8–11 июля следует: французское командование 1-го пехотного корпуса сумело разгадать замысел Багратиона и направило к Могилеву крупные силы.
При всей решимости защитников города драться сил для этого было явно недостаточно. В губернском центре к 8 июля располагался Могилевский внутренний гарнизонный батальон полковника А. Колена — полувоенное формирование, находившееся под началом генерал-майора И. Мицкого. Численность батальона — не более 300 человек. В город был переброшен из Борисова отряд полковника А. Грессера. Ему еще 5 июля Багратион приказал оборонять Могилев до прибытия основных войск, для чего передал 664 рекрута. А через день отправил еще два драгунских полка, но они в город не прибыли. В распоряжении Грессера имелось еще около 400 человек из егерских полков и минной роты, а также команда городовых драгун. Французы впоследствии оценивали численность защитников Могилева в 1500–1800 человек, а по данным русской стороны их могло быть вдвое меньше. Важно другое — Могилевский внутренний гарнизонный батальон состоял из «инвалидов», как тогда называли старослужащих ветеранов, а отряд Грессера — из запасников и минеров. Все они значительно уступали в боеготовности лучшей армии Европы.
Губернатор Толстой, полагаясь на заверения Багратиона защищать Могилев, оставался в городе и запретил эвакуацию жителей. Из высших чиновников только вице-губернатор А. Исупов 5 июля смог уехать на восток. «На другой день 7-го июля, — вспоминал могилевский губернский прокурор А. Вакар, — в воскресенье поутру собрались все чиновники к господину гражданскому губернатору, которые просили об увольнении ехать от неприятеля, а другие просили и лошадей, как для дел их, так и для себя, а именно: губернский почтмейстер Кржижановский и директор гимназии Цветковский, в чем им отказано; а также граф обнадежил, как о безопасности, так и о скором прибытии с корпусом войск наших генерала Раевского. Но в 7-м часу вечера, чуть я мимоходом вошел в дом господина президента 1-го департамента Главного суда Милькевича, где нашел я могилевского поветового маршала Маковецкого, то к нему вбежал, запыхавшись незнакомый мне человек, и говорил с ним по секрету; однако ж господин маршал тотчас, подойдя ко мне сказал, что к нему в имение Княжицы, отстоящее отсюда 13 верст, пришли уже французы и ночуют, а он требуется к генералу; я настоял: чтобы о сем немедленно уведомить господина губернатора, а сам пошел к нему, а тот же час и господин Маковецкий, с посланным, догнав меня, пришли мы вместе к господину губернатору, которому коль скоро о том доложили, то хотя и показал вид невероятия, однако ж обеспокоился, что от главнокомандующего армией не имеет никакого повеления ни о себе, ни о чиновниках, ни о делах; и потому отозвался перед всеми, что доведется остаться, ежели не получит еще прежде вступления неприятеля, повеления».
7 июля генерал И. Мицкой отдал приказ полковнику Колену не пускать противника в город, а сам под вечер выехал в Чечерск. Обратимся к свидетельству еще одного свидетеля тех событий. «Въезд мой в Могилев был на рассвете, — писал С. Г. Волконский. — На улице мертвая тишина, нет прохожих, итак в недоумении приезжаю к мосту на Днепре, скачу во всю прыть тройки, и к крайней моей радости, встречаю полицейского драгуна, род теперешних губернских жандармов. Еще раз перекрестился, и прямо в губернаторский дом, застаю там губернатора графа Дмитрия Александровича Толстого и полковника Грессера, но тут же им подают заложенный экипаж, и от них узнаю, что передовые разъезды французские за 15 верст, и что состоящие под начальством у Грессера два батальона уже накануне по тракту выступили к Бобруйску, и что Толстой и Грессер, при первом извещении о наступательном движении французских войск, выедут из Могилева».
Чтобы прояснить ситуацию, в Княжицы послали разведку. Могилевский комендант Г. Окунев: «7-го числа июля 1812 г. бывший гражданский губернатор граф Толстой, узнав по слухам в городе, что неприятель показывается около местечка Княжицы, откомандировал гарнизонный батальон под командованием бывшего полицмейстера Литвинова, с квартальным надзирателем Подашевским, для открытия неприятеля, где оного нашли несколько передовых пикетов. Оба с мужеством оправдали выбор графа, взяв в полон одного француза на пикете, от которого узнали о числе армии и некоторые нужные сведения о движении неприятеля».
Вечером 7 июля полковник Колен выставил караул у Шкловской брамы, у провиантского магазина и моста через Днепр. Сам вывел гарнизонный батальон с двумя пушками к Виленской браме, а в сторону Княжиц отправил драгунский разъезд. К Колену примкнул полковник Грессер с минерами и рекрутами. Между Шкловской и Виленской брамами, на которых размещались воинские заставы, расставили пикеты.
Рано утром 8 июля на Виленском поле защитники Могилева выстроились в два каре с пушками на флангах. В 4 часа утра к заставам вернулись городские драгуны, возвестившие о приближении неприятеля. Вскоре показался французский авангард — 3-й конно-егерский эскадрон Дежана. Он с ходу атаковал вой-ска на Виленском поле, но был встречен ружейным огнем и, потеряв 7 человек, отступил. Через час подошел 25-й линейный полк полковника Дюнема. Французская пехота, имевшая артиллерийскую роту, развернулась в боевой порядок и после нескольких орудийных залпов пошла в наступление. Конные егеря обошли боевое построение русских войск и через Шкловскую браму ворвались в город. Пикеты и караулы защитников Могилева, расставленные на западной и северной стороне городского вала, были уничтожены. Офицер, командовавший караулом на Шкловском тракте при въезде в город, получил от французов предложение сдаться, но остался верен присяге и вместе с подчиненными погиб в неравном бою. Прапорщик могилевской внутренней стражи Плеханов сумел посадить больных и раненых на деревянные баржи и большей частью отправить их вниз по Днепру в пределы Черниговской губернии.
Тем временем главные силы Колена и Грессера, теснимые французами, перешли Струшню и вдоль городского вала вышли к Быховской браме. Здесь они в полном боевом порядке начали отступать к Буйничам и Салтановке в надежде встретить передовые части армии Багратиона. Слово очевидцу событий игумену Оресту: «Июля 8 поутру первого корпуса, предводительствуемого маршалом Даву, авангард Виленским трактом начал приступать к городу Могилеву; и хотя стоявший за Виленскими воротами вооруженный Могилевский батальон пальбою из ружей и нескольких пушек отражал подходящий французский авангард, но по малочисленности своей не мог долго против многочисленного неприятеля стоять. Авангард, видя горсть русского войска, осмелившуюся вооружаться против него, двинувшись ближе к городу, крепким ударом обратил в бегство русских; вбежавши в город рассыпались вдруг по всем улицам, везде стреляли из ружей и нагнавши русского офицера разрубили саблей голову и некоторых русских солдат, бежавших на Луполовском мосту, схватя бросали с моста в Днепр; потом французы, стреляя из ружей, побежали к Черниговским воротам, а другие к Чаусовским и многих жителей возвратили в город и посадили в склеп под Кармелитский костел, а экипаж могилевского вице-губернатора Юсупова, возвращенный французами из-за Черниговских ворот, распродан с имением по самой дешевой цене. Губернатор могилевский граф Толстой был в городе до того времени, как авангард начал к самому городу приступать, и едва успел на дрожках убежать из города по Быховскому тракту; и видя за собою французскую погоню, принужден был, соскоча с дрожек бежать пеший по болотным тропинкам и едва возмог спастися».
«Озадаченные французы, — вспоминали в 1851 году те события "Могилевские губернские ведомости", — вошли в город с осторожностью, но здесь им представилось другое неожиданное зрелище: капитан со своей командою, несмотря на то, что в ней было только несколько десятков человек, ни за что не хотел сдаться неприятелю. Окруженный несметным числом французов, он не оставлял командовать: "пали, руби, бей!.." И сам с полусаблею в руках бросился на их предводителя. Честь и слава достойному герою: он отдался в плен раненый и закричал пардон только тогда, когда упал на землю, а команда его в порядке отступила за Быховскую заставу».
Генерал Бордесуль, командовавший французами на могилевском направлении, приказал Дежану с его конными егерями догнать и уничтожить отступающие отряды Колена и Грессера. Защитникам Могилева помогли особенности рельефа и общая неразбериха, противник не сразу смог организовать преследование. Французские кавалеристы почему-то посчитали, что Колен и Грессер перешли на левый берег Днепра и отступают в южном направлении, это позволило русским пехотинцам на Быховском тракте перегруппироваться и отойти за Буйничи. Там их смогли найти преследователи, но обе атаки в 8 и 10 км от Могилева окончились неудачей, французскую кавалерию отгоняли картечью и ружейным огнем. 9 июля подоспела французская пехота и в районе Салтановки опять попыталась уничтожить русских — снова неудачно. У Дашковки Колен и Грессер встретили казачий полк полковника В. Сысоева, которому сообщили, что французам удалось взять Могилев, а сами с могилевским батальоном перешли в Старый Быхов. Увлеченные преследованием французы попали в засаду, устроенную казаками Сысоева, дождавшегося подхода еще 2 казачьих и 2 драгунских полков. Около 500 наполеоновских солдат было убито и ранено, более 200 попало в плен. Сысоев преследовал противника до Буйнич, где был остановлен артиллерийским огнем.
Из Могилева Бордесуль доносил Наполеону: «Здесь было взято в плен 200 человек, из которых 18 офицеров; кроме того, 40–50 человек было убито или ранено... Здесь я взял около 40000 русских хлебных рационов..., несколько тысяч ружей, большинство которых в плохом состоянии, а также 10000 пик и несколько тысяч фунтов пороха».
С пленными защитниками города французское командование поступило гуманно: солдат распределили по полкам, а офицерам сохранили награды, холодное оружие и предоставили возможность расконвоированным свободно перемещаться по городу.
Сейчас на улицах Могилева мало что напоминает о событиях войны 1812 г. Виленская и Быховская заставы давно уже в городской черте, а место, где располагалась Шкловская застава, — в самом центре города. Обидно, что нет ни одного памятного знака или мемориальной доски о тех славных событиях, тогда как в Париже имя «Могилев» выбито на Триумфальной арке...
Борис Сидоренко, краевед.
Могилевская правда
