Свиньи — животные-мясоеды. Они поедают не только «крючкохвостых» братьев, но и людей. Кто люди, а кто свиньи, рассказано и показано в спектакле «ЧМО» Харьковского «Театра 19». Заодно можно проследить, кто кого съел — животное «человека разумного» или наоборот.
Что такое хорошо, а что такое плохо? Хорошо, когда интересна и оригинальна пьеса — формой, манерой изложения, забавными словами или просто энергетикой. Хорошо, когда спектакль необычен режиссёрскими находками, экспрессивными актёрскими ролями и чуткостью ко всему происходящему не только для времени нынешнего, но и для заведомо будущего. Пьеса Владимира Жеребцова, по которой и был поставлен спектакль, достаточно традиционна. А традиция определённа и заранее предсказуема. Поэтому какого-либо загадочного развития сюжетной линии, заставляющей внезапно охать или ахать, ждать не приходилось. Казалось, постепенно угасавший интерес могли бы спасти актёры, усвоившие не только текст пьесы, но и мировосприятие своих героев во взаимосвязи с их поведением в определённых житейских обстоятельствах. Однако актёры оказались несколько безучастны к возложенной на них роли. Видно, что их игра была всего лишь игрой.
В первом акте зрительный зал даже смеялся. Смех оказался двуликим. С одной стороны, весело было наблюдать за глупым комизмом в отношениях между романтическим призывником-новобранцем из почти Ленинграда Андреем Новиковым и младшим сержантом, с синдромом швейцара, Хрустом. С другой стороны, громкий хохот представлял весьма болезненное явление, так как свидетельствовал о нездоровой реакции современного зрителя на совершенно свинское поведение одного человека, взявшего в руки бразды правления в маленьком свинарнике в степях Казахстана и другого, мягкотелого (Ой ли? — прим. наборщицы) представителя культурной молодёжи, оказавшегося в ситуации неприспособленности к жандармским условиям. Противостояние свинства и человечности, подобно противостоянию зла и добра — что победит? И появление культурного студента Новикова, зачитывавшегося стихами, должно было бросить зерно добра в, увы, испорченную пресмыкательством мировоззренческую почву мелкопоместного царька Хруста. И вот мы видим, что Хруст стал более лояльным, менее неловким в своей агрессии и даже обрел друга. Наконец-то духовность, внутренняя красота оценивается Хрустом по своей значимости. Он всё ещё человек, и к нему не приросла маска свиньи, так же, как и передник для кормёжки грязных хряков. Человек, ещё не окончательно опустившийся на дно, на некоторое время забывает о господине-чмо — солдате стройбата Бесе, который стоит на более высокой ступени пищевой цепочки. Сколько подобных сценариев случается в современной жизни, в мире, где на первом месте среди ценностей — всего лишь власть, там, где чёрные передники — повседневная одежда.
И вот зритель затаил дыхание, наблюдая за происходящим, ведь в нас до самого финала живёт вера, заложенная в человека природой — вера в доброе и светлое. Появление на сцене сестры Новикова Кати в белом-белом платье казалось очищением. Однако женщина явилась лишь мимолётной иллюзией. Хруст предает друга из-за трусости. Нам тоскливо оттого, что изначальное преклонение перед властью переходит в более сложное явление — предательство друга ради спасения своей шкуры. И снова разочарование, и, наверное, вздохи и тяжесть от безысходности, от невозможности показать Хрусту верный путь. А ведь мы, зрители, знаем, где он начинается. И хотим направить героя на эту дорогу. Однако почему-то забываем, что в жизни мы такие же, как и он, притворяющиеся и пресмыкающиеся, — такие же свиньи. И мы пытаемся делать для себя какие-то выводы, определять, что для нас, современных молодых людей важнее: блеск и трепетание перед яркостью и блеском силы и властности или стремление стать достойным человеком, любящим и уважающим не только себя, но и тех, кто окружает нас.
А я, уже после окончания спектакля, думаю: где всё-таки таится корень зла, из которого появляется человек — чмо или, по-просту, свинья? Увы, спектакль мне не помог найти ответ.
Катерина Ильянкова
