Это не мои слова, а моего коллеги Пушкина (тоже Александра Сергеевича, но из редакции «Вестника»). Точнее, не слова, а бурное восклицание. Я искренне сочувствую тем, кто не смог или не захотел придти на мастер-класс Саулиуса Варнаса. Такого заряда положительных эмоций я в жизни не получала! Та пара-тройка человек из нашей редакции, которая пришла на сие мероприятие, потом с бурной жестикуляцией и огнем в глазах рассказывала коллегам по цеху о том, ЧТО они пропустили. Четыре часа пролетели как один, а хотелось слушать еще и еще этого удивительного человека. Но обо всем по порядку.
Вначале господин Варнас рассказал немного о себе. Удивил всех присутствовавших наличием пяти (!) высших образований. Показал отрывки из своих спектаклей и приступил непосредственно к мастер классу: «Я хочу начать вот с чего. В одной из японских школ есть такая присяга: «Никогда не бери в руки кисть, если ты не готов ради своей будущей работы пожертвовать своей честью и даже отдать жизнь». Эти слова — как внутренний выбор, решение, как ты должен творить. И говорится еще, что один мазок кистью или точка, поставленные на картине, может убить или возродить. Вот наш взгляд на свою профессию должен быть таким.
Только что я приехал из Македонии, где была большущая международная конференция, суть которой была в том, что такое театр, куда театр может двинуться и что может зависеть от него. Потому что наука зашла настолько далеко, что уже...
Было время, когда актеров даже не хоронили на кладбище. В этом был резон. Мы должны не забыть то, что мы творим, то, что мы создаем своей энергетикой. Это имеет жизнь после завершения спектакля, это никуда не исчезает: или это мусор, который загрязняет, или это очищающая энергия, божественная. Мы это должны знать. Это можно доказать, это доказуемо. И зная это, вы должны каждый выходить на свою работу в соответствие с этим.
Не случайно есть авторы пьес, которые мы берем и после которых начинается целая плеяда событий, которые рушатся. Одна из таких пьес — «Макбет». Я могу рассказать массу историй, которые заканчивались трагично. Совсем недавно, несколько лет тому назад, мой очень хороший знакомый, мой коллега, один из самых талантливых режиссеров Европы и мира, ставил «Макбет». Он еле жив остался, еще б чуть-чуть — и все. Его жена, наверное, его вымолила, чтобы он вернулся, потому что он был уже обречен. Актер, который играл в этой роли, получил инфаркт. И он тоже елееле выкарабкался. И как-то пошел разговор об этих вещах, я рассказал эти истории, и режиссер из Бухареста, который сидел возле меня, говорит: «Я только начал репетировать и на третий день сломал ногу». Ну, это как бы тот случай (с «Мак- бет» — прим.ред.), но материалов в драматургии есть масса, даже на этом фестивале.
Это не значит, что нельзя к этому прикоснуться. Это значит, как велика ответственность, когда ты проходишь через это, понимаете? Время — театр, который есть слуга литературы в мировом масштабе. Если берется текст — и пьеса читается актерами: лучше, хуже, более органично, менее органично. То есть текст со сцены просто читается — это такой театр литературы. Но это не театр. Настоящий Театр — это когда в любом материале, который вы играете, есть вопрос, на который всегда нужно ответить: что, кто, как. Так вот на обсуждении мы тоже можем слышать про «что», «кто», но про «как» мы редко слышим. Потому что это основное, это язык театра. Что театр? Каким образом театр рассказывает свою историю? Потому что мне, придя в театр, не очень интересно слушать историю, которую я могу послушать дома. Я гораздо лучше смогу представить это дома в своем воображении. В театре зритель должен увидеть то, что дома он не прочтет. Вот тогда начинается театр.
Театр начинается тогда, когда начинается то, что невозможно. А невозможно прыгнуть в воду и под водой подкурить сигарету. Интересно то, что невозможно — вот это сочинение. Значит, ответственность за то, что ты выбираешь, и понимание того, что ты можешь с этим сделать, что ты можешь этим материалом сказать, что у тебя за твою жизнь накопилось. Это диалог, это провокация. Если говорить сложнее, это начинается такая высокая математика в искусстве. Нужно уметь спровоцировать зрителя на разговор с самим собой. Этого можно достичь по-разному. Но исходя из моего опыта, единственный путь, мной нащупанный, можно спровоцировать его подсознание, что-то заложить в его подсознание. А чтобы это сделать, нужно пройти три уровня.
Спектакль смотрится в трех измерениях, точнее, я его смотрю так: как цвет, как движение красок; как двигается форма — мизансцены, все такое; и я слушаю спектакль, его вербальную сторону, не семантику. Если отдельно в этих трех уровнях я достигаю гармонии, то можно быть уверенным: зритель твой. Достигается то, что у него закладывается информация, от которой он не может освободиться.
Но здесь существует большущая ответственность. Из этого следует, что театральный институт работает как божественный институт, он творит мир. Он создает мир, как Бог его создал. Значит, он ответственность имеет за то, какой мир он создает, что он запускает. Театр тоже создает мир, который он запускает.
В моей жизни был такой опыт, который меня шокировал. Это была «Женщина-море» (я вам потом могу показать, если будет время). Ко мне подошли люди, совсем мне незнакомые, которые мне сказали: «Вы знаете, после ваших спектаклей мы разошлись. Мы разошлись давно. У меня уже новая семья, родился ребенок, мы прекрасно живем. Тогда у нас детей не было, не было настоящей полной семьи». И у меня две семьи такие приехали. Получается, спектакль может воздействовать на зрителя настолько сильно, что меняет их судьбу. Это не просто игра, мол, мы так побаловались, что-то показали, поговорили. Это зависит от того, как ты программируешь, что ты хочешь от зрителя. Это то же самое, что в восточных единоборствах бойцы дают клятву, что не поднимут руку на человека, который не готов драться на том же уровне. Это образ жизни, образ чести. Его могут избить, но он не будет бить, потому что знает, что может убить. То же самое и мы.
Если говорить о спектакле, то слова в нем не действуют. Слова — это литература, а театр должен иметь свой язык. Нужно брать текст на минуту, а играть десять минут. Вот тут и начинается театр. Это, конечно, можно оспорить, но таким образом надо мыслить.
Так вот все это передается энергетикой, той, которую ты имеешь. И ее нужно уметь накапливать. Надо уметь владеть энергетикой так, чтобы не навредить другому. Это сложнейшая наука«...
Вот лишь малая часть той полезной информации, которую нужно знать не только актерам. Взять хотя бы абсолютно простые упражнения, которые показывал Саулиус. Когда мы их делали, вся усталость исчезла. Заряд бодрости на целый день неимоверный просто!
Восхищаться мастер-классом и господином Варнасом, конечно, можно до бесконечности. Главное, что такой мастер приехал к нам на форум и согласился поработать с актерами. Остается позавидовать тем нескольким счастливчикам-актерам, которые работали с режиссером на протяжении двух дней мастер-класса.
Анжелика Зайцева
