Имя Вячеслава Долгачева постоянным зрителям форума известно. Новый Драматический Театр из Москвы второй раз принимает участие в основной программе. В театральном мире имя Долгачева, безусловно, имеет вес и авторитет. Мы не могли не попросить его ответить на несколько вопросов.

— Поделитесь впечатлениями о форуме М.@rt-контакт. Несёт ли он особый дух, который отличает его от фестивалей подобного рода.
Мы на этом форуме во второй раз. И тогда, и сейчас нужно отметить какой-то особый молодёжный дух фестиваля. Очень молодая аудитория смотрит, что нам особенно приятно. Мы ориентированы на молодого зрителя в нашем родном театре в Москве. У нас тоже существует молодой студенческий зритель — студенты и люди до 30 лет. Хотя приходят люди разных возрастов. Но основной контингент — студенчество. Когда мы попадаем сюда, мы почти оказываемся, как у себя дома, в такой же среде. Я не могу ничего сказать о фестивальных спектаклях, потому что мы приезжаем сюда на очень короткий срок и почти ничего не видим. К сожалению, я видел только вчерашний спектакль «От красной крысы до зелёной звезды», поэтому у меня не сложилась картина всего форума. Но ощущение от работы, от приёма, от атмосферы фестиваля очень приятное.

— Ваш театр часто экспериментирует?..
— Я бы не сказал, что это эксперименты. Любой спектакль, любой акт творчества экспериментален по своей сути. Всякое творчество — это создание того, что ты не делал, того, что не изведано. Сегодня понятие эксперимент забито, стёрто и претенциозно.

— Театр называется Новый Драматический театр. Всё новое со временем становится старым. Как думаете, с вашим театром может это произойти?
— Становится старым очень быстро. С любым театром это может случиться, в том числе, и с нашим. От этого никто не застрахован. Я работаю в театре сорок лет и заметил такую тенденцию: тот самый авангард, к которому стремятся многие, — это то, что стареет быстрее всего. Для меня любой авангардный театр самый старый театр. Молодые режиссёры, которые хотят быть авангардистами, показывают свои опусы и совсем не подозревают, что я видел всё это энное количество раз. Видел и приёмы, и подходы, и типы мышления, и попытки во что бы то ни стало что-то открыть. Самым новым всегда остаётся человек: нет ничего новее серьёзного взгляда на живого человека. Нужно быть в состоянии увидеть в человеке живость, неповторимость, уникальность. Каждый из нас ни на кого не похож. Это и есть то, к чему мы стремимся. Название театру придумывал не я. С моей точки зрения, название очень неудачное и обязывающее. Когда я пришёл в Новый Драматический театр (ранее работал во МХАТе им.Чехова), я подумал, как под этим названием возможно жить. И сказал себе — очень легко. Всё должно быть просто. Что это значит? Необходимо осуществлять поиск репертуара. У нашего театра репертуар, который в Москве вы больше нигде не увидите. Мы никогда никого не дублируем. У меня самая молодая труппа, которая постоянно обновляется. Артисты, которых вы сегодня видели — молодые актёры. Они новы, потому что с одной стороны очень молоды, с другой стороны — большие мастера.

— Актёрам, удаётся очень ярко показать животные инстинкты. Это вводит в лёгкое оцепенение.
— Лысые всегда отличаются от длинноволосых. Для одних — это шоу, для других — нечто противоположное. Нельзя забывать, что человек — часть животного мира. В нас столько же звериного, сколько и не звериного. Как это проявляется и что с этим делать и есть проблематика спектакля.

— Является ли логичным итогом гибель человека разумного из-за неспособности различить себе подобного.
— Это проблема очень живучая. Почемуто мы не любим соседей, которые живут за забором. Для нас они самые неприятные, сложные и конфликтные люди. Почему-то нам кажется, что они другие, не просто другой национальности или похожие на зверей, а совсем иные. Здесь всё можно рассматривать и раскручивать в глобальных масштабах.

— В спектакле появляется человек в очках. Он существует только в воображении героев?
— Почти как я. Я тоже в очках с детства. Меня называли очкариком. Представляете, как я страдал (смеётся). Причём я не хочу снимать очки и надевать линзы, никогда этого не сделаю. Буду очкариком до конца. Я, кстати, с детства с бородой тоже. Начал заниматься режиссурой и тут же бороду пустил, чтобы быть старше всех, с кем работал. Она придаёт солидность, вес, возраст. Я поседел недавно. Все думают, что я старше, чем есть на самом деле. А человека в очках семья раньше видела. Потом его потеряли и стали искать. У них было ощущение, что остались только они и ещё один человек в очках. Он был в очках и кто-то решил, что он умный.

— Как думаете, что ощущала публика, когда смотрела спектакль?
— Все люди разные. Публика не бывает одинаковой. Театр, конечно, прекрасен тем, что он аккумулирует и формирует некие коллективные реакции. Я думаю, что зрители первые минут пятнадцать были в большом напряжении, не понимали, куда попали. Потом стали медленно расслабляться. А когда расслабились, стали дышать и воспринимать всё, что происходило, адекватно. Однако так воспринимается основной массой. Я не знаю индивидуальных реакций. Кому что ближе-дальше, кто за кого болел...

Катерина Ильянкова