Мастерская молодой режиссуры подошла к показательной стадии. На третьем дне «M.@rt.контакта» студентка академии искусств Дарья Лебедева представила свою работу. Отрывок по пьесе Дунина Марцинкевича «Залёты».

Студентка была загнана в жёсткие рамки: постановку нужно было сделать за 4 дня, направление выбранного материала — белорусская классика.

В этот раз зал малой сцены могилёвского драмтеатра не был полностью заполнен. Даже мне, юному журналисту, который стоит в проходе во время спектаклей, нашлось удобное место, чтобы насладиться увиденным на сцене.

Дарья поставила отрывок, где Сабкович (Руслан Кушнер) отказывается платить еврею-рабочему и по нелепой случайности наказывает сам себя — его ноги остаются замурованными в тазике с цементом. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. И за всё нужно платить по счетам. Так Даша сама трактует основную идею своего отрывка. Как выразился Тимофей Яровиков: «Это была своеобразная социальная реклама о том, что не стоит брать на работу гастарбайтеров и при найме нужно заключать контракт».

В отрывке были задействованы актёры могилёвского драмтеатра Григорий Яковлевич Белоцерковский (рабочий) и Руслан Кушнер (Сабкович). Свою лепту внесла и председатель жюри Татьяна Орлова: она аккуратно подвинула стул, упавший ей под ноги из-под Сабковича. Единственной «фишкой», кроме игры актёров конечно (игра актёров — это, безусловно, «фишка» любого спектакля), стало эхо Сабковича, которое отзывалось на русском языке (сам отрывок игрался на белорусском языке). Актёры были заметны, роль режиссёра не очень прослеживалась. Было ощущение, что актёры без режиссёра могли сыграть этот кусок. Даша Лебедева отказалась от альтернативной трактовки пьесы. Зал щедро наградил аплодисментами молодого режиссёра. Критиков и зрителей попросили перейти в фойе театра для дальнейшего обсуждения. Но не все критики добрались до места назначения. То ли они просто отказались обсуждать, то ли не знали дороги. Отрывок длился не больше 20 минут и силы на обсуждение должны были остаться. Но разговор фактически не состоялся — на обсуждение ушло всего лишь 18 минут. Не было бурной полемики по поводу работы режиссёра, а молодой критик Алекс Стрел вообще не нашёл объекта для обсуждения. Дарья Лебедева бойко защищала свою работу, хотя очень немногие высказали мнение. В конце беседы Даша пожаловалась телевизионным журналистам, что ей не хватило критики. Может, просто критиковать пока было нечего? После окончания разговора Дарья сказала несколько слов журналистам и с высоко поднятой головой покинула место действия.

ОБСУЖДЕНИЕ:

Дарья: «Я скажу о критерии отбора. Задано направление — белорусская классика. Брать очень популярные классические белорусские пьесы, которые идут в театрах, не стоит, поэтому я выбрала забытую пьесу известного драматурга. Мне очень нравится фарсовое начало, я тяготею к пьесам такого характера. Мне нравиться броскость характеров. Этот отрывок не является ключевым в пьесе, он не является смысловым, но мы попытались с моими исполнителями включить идею пьесы в рамки этого отрывка. Он мне понравился яркостью характеров, красочностью действия и персонажей.

Кристина Смольская, критик: Можно сразу не согласиться с Дашей. Даша сказала, что она взяла менее популярную пьесу. Вот если бы вы, молодые режиссёры, брали академические пьесы, которые идут в наших театрах и показали новый молодой взгляд на классическую драматургию — это было бы очень интересно.

Дарья: Мне кажется, что это общепринятый взгляд критиков, что молодые режиссёры должны быть бунтарями, должны обязательно заниматься интерпретацией, делать что-то невиданное в гаражах на вокзалах. Бунтовать против театра. Это дело режиссёра. Если он хочет поставить очередную музейную пьесу, то он поставит музейную пьесу. Нельзя подгонять всех молодых режиссёров под одну гребёнку. Это субъективное видение режиссёра. Я не создала какого-то бунта. В процессе работы с актёрами, учитывая типажи, место постановки, замысел меняется. Очень жёсткий график.

Владимир Андреевич Мищанчук, декан театрального факультета БГАИ, профессор, засл. арт. РБ: Тое, что яна зрабіла, гэта для яе адкрыццё. Яна папрацавала з прафесійнымі артыстамі і у экстрамальных абставінах. Ёсць недахопы, але пра іх скажуць крытыкі. Але сам працэс — гэта карыстна, тое, што зроблена, — гэта практыка у прафісійных умовах. Выдатна.

Алекс Стрел, критик: Я не знаю. Я объекта для обсуждения не вижу. Любой разбор предполагает какие-то пласты, а что обсуждать? Удачно или неудачно актёры вскрикнули? Удачно вскрикнули.

Кристина Смольская, критик: Эхо на русском языке. Это что? Есть ли в этом какой-то смысл?

Дарья: Я хотела подчеркнуть этим универсальность ситуации. Это может быть и типично белорусский менталитет, и менталитет соседнего государства. Мы не ставили временные рамки. Мы попытались поставить то, что устраивало и меня и актёров.

Мнение Дарьи Лебедевой: Алекс Стрел высказался по определённому критерию. Мне так показалось, что он не увидел в этом ожидаемого бунта. Если бы был бунт, то стоило бы обсуждать: был ли это бунт в ту сторону или не в ту. Его это не удивило, и поэтому он так высказался. У него не было желания копаться в этом материале. Он меня не обидел. Я понимаю, почему он не стал это обсуждать. Не всё удалось реализовать в постановке, что задумано. Очень экстремальные условия. Режиссёры, которые работают в театре и ставят полноценные спектакли, тратят годы. Всегда с учётом актёрской игры замысел трансформируется. Получилось найти общий язык с актёрами. Это — самое главное. Это — отправная точка. Что получилось — это перманентный процесс. Нет предела совершенству.

P. S.  — Если честно, смысла в подобных мастерских нет. Кому это нужно? Актерам?! Абсолютно нет! Режиссерам — да, если б они приезжали готовыми. А то приезжают, в большинстве своем, «по нулям», и за четыре дня хотят что-то сделать. Вот Даша. Она что-то, конечно, придумала, но это — детский сад. Я и о мастерских в том числе. Если ж ты работаешь с «исполнителями», то дотягивайся до них, а не подминай под себя.