С Вячеславом Кокориным мы общались, как водится у людей творческих и не творческих, но курящих, в курилке. Времени не было на долгий разговор, приходилось перепрыгиватьс пятого на десятое, Мешая Тимати, о котором мэтр не знает и не рвется узнать, с екатеринбургским ТЮЗом, а гопников с молодыми артистами, мы таки поговорили обо всем. О России, быдле и театре читайте ниже.

 — Вы учились в Белорусском театрально-художественном институте, после его окончания уехали в Россию. А есть мнение, что белорусские режиссеры, достигнув какого-то уровня мастерства, немедленно норовят «свалить» за рубеж — в Россию, в Польшу там… Как вы к этому относитесь? Беларусь — неперспективное место для режиссера, или это миф?

— Конечно, миф. Здесь были замечательные мастера сцены, артисты, режиссеры. Я видел таких великих мастеров как Глебов, Орлов, Овсянко, ныне покойный. Помню, как Глебов играл Эзопа — для меня это было практически откровение. В Беларуси весьма своеобразный театр, но почему это говорит о его неперспективности? Из режиссеров тот же Раевский. Во-первых, это неправильно, во-вторых, я же не уроженец Беларуси? Я сюда с Камчатки приехал. Это было едино, Советский Союз как это можно разделять?

 — Насколько известно, вы были директором екатеринбургского ТЮЗа и стояли у истоков фестиваля «Реальный театр». Расскажите об этом.

— Рассказываю. Директором не был, у истоков не стоял. В Екатеринбурге я был главным режиссером ТЮЗа несколько лет назад, а «Реальный театр» был организован задолго до того — лет 20 назад Олегом Семеновичем Лаевским. Конечно, отрадно, что ходят такие легенды, но не будем присваивать чужие заслуги.

 — На выраженно молодежный форум вы представили классическую постановку Горького. Как вы считаете, это действительно актуально на сегодняшний день?

— А вы, молодой, как сами считаете, актуально или нет? Нужна классика, или это должно быть сброшено с корабля революции? Не бывает отдельно молодежного театра и немолодежного, бывает серьезный, живой театр и баловство. Меня его поставил, потому что меня волнует эта тема, и показалось, что я смогу этим волнением заразить сначала артистов, а потом и публику. Так и вышло. Так как я здесь, я в принципе готов объяснить, что это молодежный спектакль — это не трудно. Но не в этом же дело! Если есть живые среди молодежи — они отреагируют на живой театр. Если им уже все до…

 — Фени?

— Вроде того. Если им до фени, то тогда они будут реагировать только на Comedy club, «Бабы» или как там — «Дом» и прочий телевизионный чес. Это их путь, может быть, когда-нибудь они проснутся.

 — В «Последних» показана как таковая смерть отжившего, старого и не нужного. Неважно, что старому и ненужному тоже может быть 17 лет. Ваша постановка имеет какое-либо отношение к нынешней ситуации в России?

— Самое прямое. Сегодня у нас целое поколение выброшено на улицу. Как начались эти все постперестроечные дела, люди начали гоняться за удачей, доминирующим лозунгом стал «Кто кого?», Образование в полной жопе. И текст «Последних» можно произносить сегодня, не ссылаясь на столетнюю давность Горького. Когда я вижу живых, здоровых и толстых с пивной банкой на улице, которые ни одной книжки не прочитали — это и есть последние. Разница единственная — в том что Эти у Горького, уходя, имеют мужество признать свое падение, а современные Эти, наоборот, ощущают себя хозяевами жизни. И не понимают, что они тоже уходят. Ты не представляешь, какой еще криминальный взлет будущих «последних» ждет Россию. Скоро они вырастут и начнут выскребать, выдирать и выцарапывать остатки, кусочки жизни. И это будет почти революция, только не идейная, а ради места под Солнцем лично для себя. Ну а вообще-то, темы, поднимаемые у Горького — это темы вечные как жизнь сама. Допустим, ты — папа, я — сын, насколько я отвечаю за твои поступки, грехи, насколько ты за мои? Я не уверен, что могу дать ответы на эти вопросы. Но мне интересно в них разбираться. Проследить этот путь и озвучить эту тему в зале. Мы же живем — нам постоянно пытаются внушить, что у нас как было, так и по-прежнему все хорошо, и как может быть по-другому? А кто скажет иное — того спрячут, как и сто лет назад. Признать-то, что у нас плохо, силенок пока не хватает….

 — В вашем «загашнике» более ста спектаклей. На какое бы место среди своих удач и неудач вы бы поставили «Последних»? Как любимый спектакль или как «последний»?

— Сейчас уже нет такого. Я люблю какие-то старые работы, которые в памяти остались. Этот спектакль я тоже люблю. Но люблю по-другому — как любят ребенка, пока он маленький. О нем надо беспокоиться, чтобы он не споткнулся, не обжегся, не повредил что-нибудь. Но это совсем другая любовь. Да, ««Последние» мне дороги, но иногда промахиваются, спотыкаются.

 — Вы проводили у нас в театре мастер-классы по собственной методике?

— Там много всего наворочено. Есть и из Михаила Чехова, и из Станиславского, и из психологии. Но в общем-то есть такие вещи, которые можно назвать ноу-хау. Хотя их уже давно по России гоняют, все перемешалось. Бывает, показывают мне прием какой-нибудь актерский, с гордостью говорят: «Вот это сделали мы сами», я плечами пожимаю: «Так это я довольно давно придумал». Всякие бывают курьезы…

 — Молодые актеры, которых вы на мастер-классах обучали, понравились вам как ученики?

— Начнем с того, что я их не обучал. Я всего лишь показывал им какие-то азы. А вообще — они славные, с пытливыми глазами. Словом — любопытные. Еще Михаил Чехов говорил: «С чего начинается артист? С удивления». Он удивился — он живой. Кто-то увидел и остался равнодушным — а эти удивляются. Очень хорошие ребята, и очень хорошо, что на форуме проходят эти мастер-классы. Даже если я им чего-нибудь наврал — неважно. Окажись они в какой-нибудь другой ситуации, поразмышляют, найдут выход и правильно сделают. Если кто задумается — неминуемо будет искать свое. Если будет искать свое — найдет и придумает, как это развить. Без этого не бывает артиста.

 — А еще…

— Пока!

 — До свидания!